В Washington Post и Frankfurter Allgemeine Zeitung вышла статья Алексея Навального о том, что должно стать настоящим концом путинской преступной войны и какой должна быть Россия будущего.
В Washington Post полный текст доступен на русском и английском языках.
Образ будущего для России — это не «сильная власть» и «твердая рука», а согласие, договор и учет интересов всего общества. России нужна парламентская республика, и только она остановит бесконечный цикл самовозрождающегося имперского авторитаризма.
(...)
Безусловно, и парламентская республика не дает стопроцентных гарантий. Возможно, мы прямо сейчас наблюдаем переход к авторитаризму парламентской Индии. После узурпации власти парламентская Турция превращена в президентскую. Ядро европейского фан-клуба Путина парадоксальным образом находится в парламентской Венгрии.
И само понятие «парламентской республики» слишком обширно.
Однако в этом лекарстве я предлагаю видеть главное: радикальное сокращение власти в руках одного человека, формирование правительства парламентским большинством, независимую судебную систему, значительное увеличение полномочий местных властей. Этого в России не было никогда за всю историю, и мы отчаянно в этом нуждаемся.
Читать полностью
Сегодня суд оставил в силе приговор Алексею — 9 лет строгого режима.
Мы публикуем полную расшифровку последнего слова Навального в суде.
— Спасибо большое. Уважаемый суд, вы будете меня перебивать? Я хотел бы уточнить, потому что обычно во время последнего слова меня перебивают. Я вас не слышу или вы просто молчите?
— Алексей Анатольевич, мы вас слушаем внимательно.
— Спасибо большое. Я, честно говоря, на прошлом суде уже даже говорил, что я уже не хочу выступать с последними словами, мне уже вот здесь эти последние слова. Знаете, я так примерно прикинул: 17 января я вернулся в Москву, меня сразу арестовали, и с тех пор я выступаю. Это мое шестое или седьмое последнее слово, что превращается в какую-то немножко комедию. Хотя это, конечно, очень хорошо характеризует происходящее в нашей стране, но тем не менее это смешно, когда человек за полтора года выступает с седьмым последним словом. Однако во время моего последнего «последнего слова» произошел для меня очень воодушевляющий факт, который говорит о том, что надо все-таки их произносить.
Как было устроено наше судебное заседание? Здесь был актовый зал, в моей тюряге, точно так же тут сидела судья, защита, прокурор и технический специалист суда. И штука в том, хитрость, понимаете, — вы же все очень хитрые, и ваша власть очень хитрая и находчивая. В тот день, когда я произносил последнее слово, технического специалиста суда не было. А вот наш майор, который здесь занимается всякой технической фигней, — его переодели в гражданку и посадили на место технического секретаря суда. И что он делал? Когда я выступал с последним словом, каждый раз, когда я говорил слово «война», он нажимал на кнопку, и я это видел, потому что на экране передо мной загорался просто перечеркнутый красный микрофон, говорящий о том, что микрофон был отключен. И он сидел такой довольный, и судья была довольна, и вся ваша система была страшно довольна тем, что у вас есть кнопка, и вы можете на нее нажать, и публика, журналисты, кто угодно не услышат, что же такое я скажу после слова «война».
Конечно, это меня бесило страшно. Ты планируешь, говоришь какие-то важные вещи, тут бах, на кнопку нажимают с такой ухмылочкой — и тебя не слышно. Конечно, бесило. Но, с другой стороны, в чем был воодушевляющий момент? Я подумал и потом понял. Потому что у вас есть все: власть, вы захватили власть в стране, у вас телевидение, все эти продажные журналисты, — все у вас есть, и вы боитесь, что вам какой-то зэк что-то скажет. Настолько боитесь, что приставили специального сотрудника, переодетого в гражданку, чтобы он нажимал на эту самую кнопку. Вы так сильно боитесь этих слов, вообще слова правды, что, конечно, его нужно произносить. К чему я постоянно призываю всех остальных, ну и сам по мере возможности что-то делаю.
Оговорка относительно вашего уважаемого суда. Я лично против вас ничего не имею. Я с вами не знаком. Вполне вероятно, что вы хорошие люди, прекрасно относитесь к детям и, скорее всего, даже получали пятерки в институтах, особенно по уголовному процессу. Но когда я говорю «вы», я обращаюсь к суду, конечно же, сейчас, но я имею в виду всю вашу власть: имею в виду Путина, его Совет Безопасности из старых маразматиков, Государственную Думу, где сидят одни жулики, Совет Федерации, где сидят одни старые жулики, всю вашу власть. Вы же выносите мне приговор именем Российской Федерации, поэтому, когда я к вам обращаюсь, я обращаюсь к той самой Российской Федерации, захваченной сейчас теми самыми жуликами, мошенниками и, конечно, убийцами, в нынешнее, настоящее время.
Мой приговор предполагает, что я оскорбил суд и я не уважал суд. Знаете, вы сами отлично понимаете, что никто в России не уважает суд. Это в принципе такой орган, который не имеет ни малейшего уважения нигде. Его действительно боятся, потому что какие-то люди в черных мантиях абсолютно беззаконно, как происходит со мной и с многими другими людьми, постоянно могут, действительно, отправить тебя за решетку, поэтому их боятся. Но не уважает российский суд никто, и я его действительно не уважаю.
Но вот эта статья об оскорблении суда — это не научный подход. Если была бы статья о презрении к суду и презрении к этой власти, вот она бы мне отлично подошла, потому что я презираю ваш суд, я презираю вашу систему и презираю вашу власть. И я, самое главное, — что на самом деле, как мне кажется, и является преступлением по сути в ваших глазах, — я эту систему не боюсь. Я не боюсь эту систему. Безусловно, мне не хочется сидеть в этой клетке, вместо того чтобы заниматься какими-то полезными вещами и смотреть, как растут мои дети. Но человеку жизнь дается не для того, чтобы он боялся чокнутого бункерного деда и эту систему, которую он построил. Поэтому я вас не боюсь! И, опять же, всех остальных призываю не бояться. В конце концов, ну что с вами сделают? Ну в клетку посадят. Но ваша система держится именно на страхе, поэтому вас бояться нельзя, бояться вас — это преступление против своего собственного будущего, преступление против своих детей, преступление против своего народа.
Поэтому важно сейчас... Потому что я включаю телевизор — мне показывают, как кто-то там убивает русских, притесняет русских или еще что-то делает с русскими. А именно вы, ваша система, ваш Путин и ваши чиновники являются врагами России сейчас, предателями русского народа и убийцами русского народа в буквальном смысле. За последние годы никто не убил больше русских людей, чем ваш Путин.
— Алексей Анатольевич, прошу вернуться к предмету судебного контроля. У нас обжалуется итоговое судебное решение Лефортовского районного суда.
— Я ровно это и делал. Я поэтому и уточнял: вы, пожалуйста, не станьте той самой кнопкой, которая пытается меня заткнуть. УПК не регулирует, что я говорю в последнем слове. Я говорю про суд, я говорю про приговор, я говорю про основания, которые послужили тому, что мне был вынесен — и не только мне, таким, как я, выносятся эти абсурдные приговоры.
Если хотите ближе к делу — давайте, хорошо. Вам не нравится, когда я говорю про войну, — тогда я буду использовать эту войну, идущую сейчас, она важнее в сто раз, чем мой приговор, как метафору для ваших судов и для ваших судебных процессов. Потому что эта война, как и ваши суды, полностью, на сто процентов построена на вранье, на каком-то супернаглом вранье. Ни одного слова правды, ни одного. Как в приговоре нет ни одного слова правды, так и война эта идет. Я же телевизор целыми днями здесь смотрю, это, на самом деле, важная часть наказания — ты должен все время смотреть телевизор. И несколько месяцев назад, три месяца подряд, в каждом репортаже, в каждом сюжете, в каждом репортаже, в каждом выпуске новостей говорили: какая ерунда, что мы введем войска на Украину! Да не может такого быть! Это же американцы врут.
— Алексей Анатольевич, у нас предмет судебного контроля — приговор Лефортовского районного суда города Москвы от 22 марта 2022 года. Слушаем ваше несогласие с вынесенным итоговым судебным актом Лефортовского районного суда Москвы.
— Именно, вот вы просто уже, понимаете… Все-таки выступление в суде. Посмотрите, у вас висит там дяденька, если вы посмотрите по правую руку на стене. Я не могу разглядеть, кто это. Наверное, уважаемый юрист. Насколько я помню, потому что я тогда сидел в «аквариуме», по левую сторону тоже висят какие-то известные люди, и в основном они прославились тем, что не просто бормотали в микрофон, а говорили какие-то важные вещи, выступали с речами в суде. И я сейчас делаю ровно это. Я выступаю с речью в вашем суде, и я, действительно, использую войну как метафору своего судебного приговора. Несмотря на то, что я использую что-то большое для описания чего-то маленького, а можно наоборот. Поэтому я прошу, несмотря на то что вы страшно боитесь, что я тут что-нибудь наговорю, все-таки не работать той самой кнопкой, потому что кто вам поручил это делать — к нему тогда предъявляйте претензии за то, что я здесь говорю. Поэтому вы можете просто меня остановить и выключить, но я собираюсь… я скажу все, что я собираюсь сказать.
Так вот. Месяцы вранья, просто месяцы. А потом щелчок, ввели войска — и просто забыли об этом, понимаете? Память золотой рыбки. И ваша власть пытается сделать так, чтобы все наше население, весь наш народ были как золотые рыбки, в том числе в отношении судебных процессов, в том числе в отношении законов, которые вы меняете каждый день, в том числе чтобы забыли о том, что был закон, который запрещал мне участвовать в выборах, закон имени Навального. Это все абсолютнейшая ложь. Все факты, которые приведены в приговоре, такая же ложная дрянь, как и все те факты, которые используют разжигатели войны, или наоборот. Я, когда слышу по телевизору про НАТО, мне уже просто хочется хохотать, потому что я не золотая рыбка, я помню, как в 2013 году в городе Ульяновске открывали базу НАТО и ульяновский губернатор рассказывал, как хорошо, что мы открываем здесь базу НАТО для работы в Афганистане, потому что это так классно, потому что это будут рабочие места, НАТО нам очень дружеский блок. А знаете, кто еще очень сильно выступал за базу НАТО? Рогозин Дмитрий Олегович. Знаком вам такой человек? А сейчас эти люди пытаются нам доказать, что мы здесь должны устроить кровавую баню, для того чтобы противостоять НАТО. Одновременно с этим в НАТО вступают Финляндия и Швеция, и это уже какая-то ерунда. И я говорю об этом, потому что это, конечно, очень определяюще для всего, что происходит в России, в том числе для российской судебной системы. Потому что наглое вранье в каждом суде. Игнорирование того, что было сказано вчера, просто по щелчку, как будто и не говорили. Вы все переобуваетесь в воздухе на 180 градусов не просто часто, а постоянно. Наша власть, наши суды, наш Путин делают зигзагообразное движение в воздухе, потому что каждый раз ты должен переобуться, чтобы люди забыли о том, что ты врал еще совсем недавно.
— Алексей Анатольевич, у нас предмет судебного контроля — это приговор Лефортовского суда города Москвы. Мы слушаем в последнем слове ваше суждение касаемо вашего несогласия с вашим осуждением, приговором Лефортовского районного суда города Москвы. Пожалуйста, вернитесь к предмету судебного контроля в апелляционном порядке.
— Во-первых, предмет нашего контроля — это приговор, действительно, Лефортовского суда и причины, по которым такой приговор был вынесен. И причины, почему ваш суд происходит или нет, вы отлично знаете. И они заключаются в том, что у власти сейчас в России сумасшедшие богатые люди, которые в том числе устроили войну, в том числе для того, чтобы проводить судебные процессы в тюрьмах, потому что на фоне войны на это уже никто не посмотрит. Поэтому, уважаемый суд, у вашей профессии есть плюсы — неприкосновенность и неприкасаемость, большая зарплата, квартира в Москве. Но, наверное, в вашей работе есть и какие-то минусы. В частности, если лотерея выдала вам такой несчастливый билет, как огласить мой приговор, вам придется меня послушать, извините, пожалуйста. Если вы не хотите меня слушать, вы можете просто меня выключить и тем самым сделать еще одну процессуальную ошибку. Еще немножко, потерпите, пожалуйста.
Я хочу сказать, что эти ваши процессы, в том числе в отношении меня, — они бессмысленны. Что вы ими хотите добиться? Вы хотите получить какой-то контроль? Вы получите, действительно, кратковременный контроль. Вы хотите остановить прогресс России, вы хотите бороться с наступающим поколением? Что вы хотите сделать? Краткосрочно вы можете запугать кого-то, безусловно, вы разорите сейчас какое-то количество людей, поломаете много судеб, но в целом то, что вы делаете, что делают ваши люди, — это бессмыслица, это просто исторический нонсенс, и, безусловно, вы все потерпите историческое поражение. Как вы потерпите историческое поражение вот в этой тупой войне, которую вы начали, которую начал ваш Путин, потому что у нее нет ни цели, ни смысла.
Вообще непонятно, зачем вы ее ведете. Для чего мы ведем эту войну? Чтобы заставить их сделать что? Мы взяли просто сорокамиллионный народ, объявили: «Они нацисты!» — и начали их бомбить. Что они должны сделать, чтобы от них отстали? Вот представьте себе ситуацию: живет в городе Харькове человек, скажем даже, судья, судья в городе Харькове — миллионный город, огромный город. Он живет себе в большом городе, прекрасно работает судьей, собирается с утра отвести ребенка в детский сад, а потом поехать кого-то судить. И в один прекрасный день, 24 февраля, например, его объявляют нацистом, ему в дом прилетает ракета, убивает его ребенка, и он бегает, как ненормальный, и не понимает, что ему нужно сделать, чтобы от него отстали вы и ваша власть. И я, безусловно, в том числе готов сидеть здесь в тюрьме, чтобы доказать всему миру и самому себе, самое главное, что не все в России такие чокнутые, ненормальные, извращенцы и кровопийцы, которые просто непонятно за что, непонятно для чего убивают людей и сами гибнут. Вы знаете, что здесь, во Владимирской области...
— Алексей Анатольевич, мы вынуждены вас вернуть все-таки к предмету судебного контроля и напомнить, что мы слушаем ваши доводы и ваше несогласие с тем приговором суда, который восстановлен 22 марта 2022 года. Вы осуждены и признаны виновным в совершении четырех составов преступления, предусмотренного частью 4 статьи 159 УК РФ и статьей 297 УК РФ. Вернитесь, пожалуйста, к тем суждениям, в чем именно вы не согласны с приговором суда.
— Уважаемый суд, большое спасибо за это мудрое напоминание. Понимаете, я же обычный человек. Я не судья, у которого все очень логично и правильно настроено. Я говорил о том, что я хочу сказать, о своем приговоре, в меру своей способности к суждению. И моя способность к суждению — она и определяет то, что я говорю. Как могу, так и говорю. Знаете, «не стреляйте в пианиста, он играет как может». Так и здесь. Для меня действительно важно сказать здесь и объяснить суду, что у нас поломано все, включая систему правосудия, ровно для того, чтобы начинать потом такие войны. И эти войны, помимо того что, естественно, мы убиваем невиновных людей непонятно за что, — мы уничтожаем тем самым русский народ. Как я уже сказал, во Владимирской области, где я сижу, — здесь все руководство Росгвардии погибло, четыре подполковника, они мертвы. То есть понимаете, это одновременно скрывается и одновременно абсолютно все об этом знают. А почему их убили? Потому что один сумасшедший вцепился в эту Украину. Непонятно, что он хочет сделать, я не знаю, что он хочет с ней сделать. И этот сумасшедший вор нанял больного человека, который командует Росгвардией, и это, между прочим, не мои слова. Это слова бывшего начальника службы безопасности президента Коржакова, который, характеризуя генерала армии Золотова, сказал: «Я не могу назвать его дебилом, потому что он имбецил». И когда один вор нанимает имбецила для того, чтобы вести войну… Да, они убьют много кого на этой войне, но их самих там всех убьют.
— Алексей Анатольевич, хочется все-таки услышать ваше последнее слово по поводу приговора Лефортовского районного суда города Москвы. Еще раз вас призываю: вернитесь к предмету судебного рассмотрения в данном судебном заседании.
— Ваша честь, да не надо меня даже призывать. Я не то что вернуться… Предмет рассмотрения — это вот эта решетка в буквальном смысле. То ли я в него вцепился, то ли меня…
— Алексей Анатольевич, вы осуждены по четырем составам преступления, предусмотренного частью 4 статьи 159 УК РФ и статьей 297.
— Статья 159 УК РФ будет неоднократно применена в отношении тех лиц, о которых я говорю. Вместе со всякими другими статьями. Потому что эти люди, вот ровно для того, чтобы красть, мошенничать, грабить и убивать, — они и держат в тюрьмах таких, как я, ровно поэтому все это и происходит, ваша честь. Вот смотрите, к вопросу о статье 159-й. Вам, наверное, будет интересно. Раз уж вы требуете от меня про 159-ю статью. Я о ней постоянно думал знаете когда? Девятого мая. Девятого мая зэки, как положено, сидели в комнате, очень торжественно... Нам показывают парад. И на параде едет танк «Армата». И нам снова говорят, что танк «Армата» самый лучший, русские войска там… Я думаю: сейчас двадцать второй год, я смотрю танк «Армата». Я в двадцать первом году смотрел танк «Армата», и в двадцатом, и в девятнадцатом, и в восемнадцатом, и в семнадцатом, и в шестнадцатом. Мне кажется, с пятнадцатого года нам показывают танк «Армата». А на войне почему-то я вижу в основном танки Т-72 и немножко более современных, а «Арматы» никакой и близко нет. Так вот статья 159-я: может быть, потому что наш верховный главнокомандующий — вор и сумасшедший, наш министр обороны — вор и пиарщик…
— Алексей Анатольевич, 22 марта 2022 года вы были осуждены Лефортовским районным судом города Москвы за совершение мошеннических действий, за оскорбление. Пожалуйста, призываю вернуться к предмету судебного контроля в суде апелляционной инстанции. Вы еще ни одного довода нам не озвучили конкретного о несогласии с вынесенным итоговым судебным решением Лефортовского районного суда города Москвы. Ваша защита выступала очень четко, обозначили все наши доводы, хочется услышать вашу позицию непосредственно по обжалованному судебному акту.
— Ваша честь, мои адвокаты на воле, потому что выступают очень четко, а я всего лишь зэк за решеткой, потому что не способен выступать четко. Уж я выступаю как могу, мне немножко осталось, просто это важные вещи. Важная вещь заключается в том, что приговор Лефортовского суда выносится именем Российской Федерации и выносится именно таким образом, что власть в Российской Федерации захвачена теми людьми, которые на протяжении многих лет врут нам, в частности, про виды вооружений, устраивают войны, убивают других людей и своих людей, устроили кровавую баню из русских и украинцев. И последствиями этого всего вот эти процессы, как в отношении меня, будут в огромном количестве, и я хочу, чтобы они прекратились. И если я могу хотя бы своим словом сделать хоть что-то, чтобы хоть кого-то убедить, сделать хоть что-то, чтобы прекратить это все, я буду это говорить.
Я уже близок к завершению, не останавливайте меня больше. Уважаемый суд, я смотрю на вас, и в вашем лице я вижу ту самую «именем Российской Федерации»… Путин, Чемезов, Шойгу, все эти Голиковы, Христенки, все, про кого мы проводили расследования, — все они в вашем лице передо мной. И я хочу сказать одну вещь: как же без вас было бы хорошо! Как же без вас было бы классно жить в нашей стране, потому что впервые за сотни лет у нас ни врагов, ни войны, все нормально, денег море, нефти куча, газ дорогой, вообще Россия — прекрасная, богатая страна без вас. Поэтому я хотел бы, чтобы вас всех не было и чтобы идеология России… Идеология — громкое слово, просто чтобы правила нашей жизни были «живи и дай жить другим». Чтобы все оставили всех в покое, чтобы мы отцепились от Украины, от всех остальных, чтобы вы, судьи, отцепились от обычных граждан, чтобы Росгвардия занималась делами, чтобы ФСИНовцы действительно преступников охраняли, а не политзэков, чтобы полиция занималась расследованиями преступлений, а не ловила людей за лайки, чтобы вас не было и чтобы все друг от друга отстали, и тогда мы будем жить наконец-то хорошо.
Но пока вы есть. И, конечно, самая уместная цитата из самой знаменитой книжки относительно вас, которая сейчас постоянно используется, которая много раз использовалась в таких же ситуациях за многие годы до этого, — «нынче ваше время и власть тьмы». Любопытная особенность, что прямо сейчас я вижу в вас, в вашей власти, что вас это, в общем-то, даже не задевает. Когда вы слышите эту фразу, вы понимаете про себя, что вы власть тьмы и сейчас ваше время, но вы не то что не переживаете — наоборот, это вас воодушевляет, вы такие: «Да! Мы власть тьмы, мы самые крутые, это наше время». И вот в этом ваша суть, что вы все злодеи, понимаете это и упиваетесь этим. Но я хочу сказать, что, конечно же, ваше время будет не всегда и ваше время пройдет. И когда вы все будете гореть в аду, дрова в ваш костер будут подкидывать ваши деды, которые не хотели, чтобы вы использовали их портреты для того, чтобы устраивать новые войны в XXI веке. У меня все, спасибо.
Путин вошел в топ-100 самых влиятельных людей в 2022 году по версии журнала TIME. Они попросили Алексея Навального написать об этом колонку из тюрьмы.
Ниже — оригинал текста Алексея:
Возможно, истинная миссия Владимира Путина в том, чтобы преподавать уроки. Всем — от мировых лидеров и мировых же экспертов до обычных людей. В 2022-м он был особенно хорош в этом.
Он вновь напомнил нам о том, что путь, начинающийся с «немного подделать выборы» всегда заканчивается диктатурой. О том, что диктатура всегда ведет к войне. Ох, как не стоило об этом забывать, верно?
Мировые лидеры годами лицемерно говорили о «прагматичной позиции» и выгодах в международной торговле. Цена войны: военная и экономическая помощь Украине, беженцы, санкции, — все это будет стоить в сотни раз дороже, чем приносили нефтяные и газовые контракты, на подписании которых было так принято пить шампанское.
Путин напомнил нам о «законе утки». Помните? Ходит, как утка, выглядит и крякает, как утка, — значит, это утка.
Так и здесь: уничтожил СМИ, организует политические убийства и пребывает в имперских иллюзиях — значит, это безумец, способный устроить кровавую бойню в центре Европы в ХХI веке. И не надо с ним обниматься на международных форумах.
Прямо сейчас Путине ведет урок на тему: как обнулить экономический рост своей страны за 20 лет.
Однако ответ на главный вопрос: как же остановить злобного сумасшедшего с армией, ядерной бомбой и членством в Совбезе ООН, нам всем предстоит найти самим.
Сегодня состоялось предпоследнее заседание по делу Навального. Там были прения сторон и последнее слово Алексея.
Сначала прокуратур Надежда Тихонова повторяла обвинение: Навальный собирал деньги на борьбу с коррупцией, а сам тратил на экстремизм — на дискредитацию власти, например. Потом перечисляла траты Алексея по банковским картам — всего с 2016 по 2020 год он потратил 8 миллионов рублей. Мы помним по предыдущим заседаниям, на что, например, — на стоматолога или подписку на Нетфликс. Но на этот раз прокурор пошла дальше. «Он себе ни в чем не отказывал, — восклицала она, — например, нанял себе водителя и пресс-секретаря!»
Потом Тихонова попросила учесть «общественную опасность» Навального и потому назначить ему десять лет лишения свободы со штрафом 1 млн 200 тысяч рублей. А с учетом его нынешнего наказания — в сумме 13 лет и еще 2 года ограничения свободы.
Сразу после этого в суде объявили короткий перерыв. Когда перерыв закончился, адвокат Алексея Ольга Михайлова потребовала разъяснить, какой режим запрашивает обвинение. Сейчас Алексей находится на общем режиме — это значит чуть более легкие условия, больше передач, больше свиданий. Прокурор сначала отпиралась и отказывалась отвечать — говорила, что уже все сказала. Михайлова настаивала, и тогда прокурор заявила, что она не помнит без бумажки и потому ей нужен еще один перерыв, чтобы проверить!
Спустя 45 минут и, очевидно, череду созвонов с начальством прокурор Надежда Тихонова наконец-то снова появилась в зале и с облегчением сказала: обвинение запрашивает строгий режим.
Почему строгий? Для этого человека нужно признать «рецидивистом», то есть заявить, что он совершил два аналогичных преступления по одной и той же статье. Причем второе он должен совершить обязательно после того, как его признают виновным по первому. Итак, Навальный сейчас находится в тюрьме по делу «Ив Роше», статья мошенничество. И, чтобы признать Алексея рецидивистом, прокуратуре потребовалось выдумать не только то, что он в принципе похищал какие-то пожертвования — но и что он делал это, УЖЕ находясь в тюрьме. Обвинение совершенно серьезно говорила об этом в суде: будучи в колонии, Навальный продолжал совершать преступления. И теперь именно этот абсурдный юридический трюк позволяет перевести его на строгие условия.
В ИК-2, где Алексей находится сейчас, строгих условий нет. Это значит, что его должны будут перевести в другую колонию — дальше от Москвы, с более затрудненным доступом.
Потом в прениях выступал сам Алексей. Он сказал, что на этой стадии он должен выразить свое отношение к делу, но сказать ему нечего, потому что дела никакого нет. Следствие смогло притащить в суд 4 подставных свидетелей на общую сумму 2 млн рублей. И за это прокуратура просит 13 лет, хотя у нас даже за убийство по статистике обычно меньше дают.
«Если вы считаете, что я испугаюсь, или мои коллеги из ФБК испугаются, или вы запугаете всех вообще, таких, как эта самая Марина Овсянникова, которая, между прочим, не просто выступила — она записала видео, сказала нам самые главные слова: действуйте. Всех не пересажаете. Не пересажаете всех. Хоть 113 просите и давайте — вы ни меня, ни таких, как я, не испугаете. Россия большая, народу в ней много, и не все они готовы отдать свое будущее и будущее своих детей так же трусливо, как это сделали вы».
Навальный в суде
Потом в суде объявили перерыв и после этого Алексей должен был произнести последнее слово. Только сделать это ему фактически не дали. Буквально каждые полминуты трансляция отключалась, поэтому то, что Алексей говорил, журналистам было не слышно, а больше речь никто не мог записать.
Конечно, это было сделано специально. Последнее слово Алексея — без преувеличения, самое важное в этом процессе, его главная политическая речь, в которой он говорил о бедности, в которую Путин вверг Россию, и о войне. И путинские холуи просто не могли позволить этой речи просочиться сквозь тюремные стены.
В самом конце трансляция ненадолго появилась, и Алексей успел произнести: «Лев Толстой сказал великую вещь, записал в своем дневнике…» — и трансляция выключилась снова. Но вот что Алексей сказал дальше. 4 июня 1904 года Толстой написал: «Война есть произведение деспотизма. Не будь деспотизма, не могло бы быть войны; могли бы быть драки, но не война. Деспотизм производит войну, и война поддерживает деспотизм. Те, которые хотят бороться с войной, должны бороться только с деспотизмом».
Пожалуйста, распространите это видео и распространите эти слова. Это самое важное, что Алексей хотел сказать сегодня. Путин — это война. И если мы хотим бороться с войной, то мы должны бороться с Путиным.
Приговор Алексею вынесут 22 марта.
Правосудия в России не существует. Путин его уничтожил. Не случайно и не по недосмотру. Путину уничтожал суды специально и прицельно. Выйдите на улицу, спросите! Спросите друзей, что вам скажут про российские суды? Что они продажные. Липовые. Это уже какая-то аксиома путинского режима. Все знают!
Судья ничего не решает. Судья поднимает телефон и делает, как ей или ему в этой телефонной трубке прикажут.
Все об этом слышали, но мало кто видел своими глазами. Но сегодня, когда ровно этими методами фальсифицируют главный судебный процесс в стране, процесс над Алексеем Навальным, мы расскажем и покажем вам, как это делается.
Кто участвует в преступной спецоперации по закрытию Навального еще на 15 лет, а главное, кто за это платит.
15 февраля 2022 года . Владимирская область. Исправительная колония номер 2. Почти 10 утра. Актовый зал колонии, где обычно проводят мероприятия для зэков, переоборудовали в зал суда. Повесили какой-то задник. Расставили столы. На сцену поставили стол для судьи, а сзади — флаги.
До объявленного начала первого заседания по делу Навального остается 13 минут. На телефоне судьи Маргариты Котовой раздается звонок. На том конце трубки — мужской голос, судья откладывает все дела и разговаривает с собеседником полминуты
На часах 10 — время, на которое назначено начало процесса.
Навальный и адвокаты в зале, прокурор на месте, журналисты собрались в специальном помещении.
Но судья Котова не выходит из своей подсобки. Она ждет второго звонка. Он раздается в 10 часов 13 минут и судья Котова разговаривает с тем же мужчиной почти минуту.
Через полчаса, с опозданием в почти час, суд все же начинается. Все рассаживаются по своим местам. Суд идет, но недолго.
Буквально через пару минут Котова объявляет «технический перерыв» и возвращается в свою каморку.
На наших экранах мы видим облетевшие весь мир кадры: Алексей общается с женой Юлей, с адвокатами, машет руками, передает привет.
В это время судья Котова получает третий звонок . Он раздается в 10:49, сразу после того, как дверь захлопнулась за спиной у судьи. Тот же номер. Короткий полуминутный разговор и судья возвращается в зал.
В этот день ее собеседник позвонит еще раз. В 13:48 объявлен обеденный перерыв.
В 13:52 судье снова звонит ее таинственный друг. Они говорят полминуты.
Кажется, как будто весь первый день суда заточен под эти телефонные разговоры. Процесс не может начаться без них. Для этих звонков специально объявляются перерывы.
Судья Котова говорит с человеком по имени Евгений Владимиров — так он записан в телефонных книжках.
Владимиров — сотрудник Администрации президента.
Номер телефона, с которого он звонит, использовался для оформления пропуска от администрации президента. В 2019 году человеку с такими именем Путин указом присвоил чин государственного советника, в документе указана должность: начальник департамента по общественным связям.
Судя по всему, Владимиров — один из сотрудников Администрации, который «профессионально» занимается борьбой с Навальным: его номер телефона мы обнаружили и в базе «Умного голосования» — ну, такая служебная необходимость.
21 февраля, во второй день суда над Навальным, судья Котова созванивалась с Владимировым трижды. Последний звонок поступил меньше чем за полчаса до начала суда.
Стоит произнести очевидное — не существует никаких обстоятельств, связывающих судью Лефортовского суда и чиновника из администрации президента. Просто не существует даже теоретической законной причины или повода этим двум людям обильно созваниваться и обсуждать что-то во время, буквально во время суда. Прерывать заседания и выбегать тихонько пообщаться. Судья Котова, которая получает от нас с вами зарплату, чтобы выносить независимые решения в соответствии с законом, как девочка на побегушках послушно принимает инструкции из Администрации Президента.
Администрация Путина (по приказу начальника) организовала весь процесс суда над Навальным. Всю эту спецоперацию — от фальсификации доказательств до координации действий судьи. И сейчас мы вам это докажем.
В 2017 году в Администрации президента, первый замруководителя, Сергей Кириенко проводил совещание. Об этом подробно рассказывает в своем расследовании издание Проект. Путин тогда собирался становиться президентом четвертый раз, Навальный тоже выдвинулся, недавно вышло расследование «Он вам не Димон». По всей России прокатились крупнейшие за долгое время протесты. Кириенко собрал экспертов и политологов и задал вопрос: надо ли посадить Навального? Вопрос посадки Навального решался именно там, в Администрации президента. Прямо тогда решили не сажать.
Там же, в кабинетах Администрации президента тогда распределялись и средства на борьбу с Навальным. Политические проходимцы, типа дамы на этой знаменитой фотографии, Кристины Потупчик, приходили в администрацию Путина и просили денег из черной кассы на их подряды, проекты — телеграм-каналы про оппозицию, фейки, кампании по дискредитации и так далее.
Один из таких подрядчиков Кремля является Константин Костин, директор Фонда развития гражданского общества, сам в прошлом начальник управления внутренней политики Администрации президента.
В его взломанной почте, опубликованной в одном из телеграм-каналов, можно найти и его заявки на деньги от администрации президента, и какие-то безумные многофазные планы борьбы с Навальным.
И вот такое очень интересное письмо от его секретарши.
В письме справка, где рассказано о том, что Навальному было сделано специальное пожертвование, от имени пенсионера Михаила Костенко. А через несколько месяцев от его же имени был подан иск, мол, Навальный пенсионера обманул. К письму приложены фотографии самого иска.
Давайте теперь вернемся обратно в суд покровской колонии. 28 февраля, по видеосвязи допрашивают буквально непонимающего ничего пенсионера. Он переспрашивает, кричит и говорит, что сам не знает, в чем заключается обман Навального. Это и есть Михаил Костенко из той самой справки подрядчика Администрации президента.
Костенко говорит, что претензий к Навальному не имеет. И что заявление писал не он, а юрист — Илья Ремесло. То есть пенсионер Костенко — это целиком и полностью выдуманная кремлевскими чиновниками история. Костенко сам не понимает, о чем в суде идет речь.
А Ремесло этот, который схему с Костенко провернул, привел подставного пенсионера, сам-то он откуда взялся? Мы уже его обсуждали в одном из прошлых видео. Ремесло — это юрист по вызову, жулик, которого используют для придумывания фейков про Навального.
Человек, вообще не заслуживающий никакого внимания. Если бы не его банковские проводки, которые очень кстати оказались в нашем распоряжении. Угадаете, кто Ремеслу платит зарплату? Те же самые люди, что и придумали пенсионера, — подрядчик Администрации президента Константин Костин.
Илья Ремесло получает около 10 миллионов в год от трех юридических лиц, все они связаны с Константином Костиным. Первое — ООО «Рупостерс» — раньше принадлежало самому Костину, а потом он переписал фирму на своего сотрудника Станислава Апетьяна, тоже работавшего в Администрации президента.
Второе — «Универсальные медиатехнологии» — также оформлены на подчиненного Костина.
«Медиамаркер» — третья компания, которая платит Ремеслу, — принадлежит еще одном «эксперту» фонда Костина, Александру Файбу.
Между этими тремя фирмами и Ремеслом заключены несколько контрактов на консультационные услуги, юридическое обслуживание и даже медиаанализ информационного поля.
И за это всё ему отгружаются огромные суммы, гонорары за несуществующие услуги. Только за 2020 год он получил 10 миллионов 382 тысячи рублей. Это по 865 тысяч рублей в месяц за борьбу с Навальным.
Илья Ремесло неоднократно публиковал банковскую информацию сотрудников ФБК, поэтому почему бы и нам не посмотреть, на что он сам тратит миллионы, заплаченные ему за фальсификацию дел Навального.
Вот, например, он вносит платеж за VOLVO ХС60.
Вот платит за проживание в отеле в Финляндии на новогодних праздниках.
Вот покупает что-то за 127 тысяч в ювелирном магазине якутских бриллиантов.
Любит пришмотиться в Hugo Boss.
Ну или просто снимает наличными в банкомате много раз по 100 000 рублей.
У нас осталась небольшая, но важная деталь. Где эти костинские фирмы, которые Ремеслу платят деньги, сами получают свое финансирование? Официально бюджет на борьбу с Навальным в Администрации Путина не получить. Администрация президента вообще-то другими вещами формально занимается. И вот она, та самая черная касса Кремля.
На счета трех юридических лиц, которые содержат юриста Ремесло, поступают деньги от хорошо знакомых вам людей. Постоянных героев расследований Фонда борьбы с коррупцией. Самым крупным спонсором является Олег Дерипаска.
Через свои фирмы Русал, Газ, EN+ и фонда Вольное Дело он перевел на фирмы подрядчика Администрации президента 189 миллионов рублей.
Вторым по размеру спонсором является компания Мегафон, принадлежавшая олигарху Алишеру Усманову. Они заплатили одной из фирм 107 миллионов рублей.
Все деньги отправляются по непонятным договорам оказания услуг. Непонятно, какие услуги могут оказывать автоконцерну ГАЗ, Русскому алюминию и Мегафону группа бывших сотрудников Администрации Путина.
Давайте теперь вернемся и еще раз посмотрим на то, что происходило в суде над Навальным. Вот список людей, которые выступили в суде со стороны обвинения. Тех, кого привели, чтобы оклеветать Навального, обвинить его в мошенничестве.
Виталий Серуканов, разочаровавшийся сторонник, недолго работавший в штабе Навального, а теперь работающий на Раше Тудей.
Два бывших сотрудника Фонда борьбы с Коррупцией — Горожанко и Мищенков.
Четыре пострадавших от мошенничества — разнорабочий Кошелев, который подрабатывает эвакуаторщиком и внес на наши счета ни пойми откуда взявшийся у него миллион.
Пенсионер Костенко, который внес 50 000, но тоже потом якобы пожалел и потребовал деньги обратно
Два настоящих донора ФБК: Кузин и Карнюхин.
Ну и кремлевский юрист, который занимается тем, что профессионально борется с Навальным — в основном просто врет про него по телевизору и в социальных сетях. Это все, что смогло предложить следствие.
Итак, бывшие сотрудники Мищенков и Горожанко вообще отказались свидетельствовать против Навального. Горожанко заявил, что ему угрожали следователи, заставили его выучить показания, репетировали с ним, и просто заставили приехать в суд, чтобы самому не сесть.
Двух настоящих доноров ФБК тоже можно удалить из схемы. Против обоих существуют старые уголовные дела, с помощью которых их запугали. Эвакуаторщик Кошелев, как мы выяснили, вообще оказался наркоманом, у него условный срок за хранение амфетамина. В суде он путал даже количество и пол собственных детей.
И остаются только пенсионер Костенко, пожертвование которого, как выяснилось организовала Администрация президента, юрист-мошенник Ремесло, получающий по субподряду от Администрации президента по 10 млн за борьбу с Навальным, и жулик Серуканов, который работает на канале Раша Тудей, созданном и курируемом заместителем руководителя Администрации Путина, Громовым. Ну и конечно же, судья Котова, которая без звонка от куратора из Администрации не способна даже выйти в зал заседаний.
И это честный и справедливый суд? Дело целиком сфабриковано конкретными людьми с конкретными должностями в конкретном государственном ведомстве. И прямо сейчас, когда суд уходит на так называемый приговор, где-то в здании на Старой площади этот приговор пишется путинскими чиновниками.
Мы не сомневаемся в том, что приговор будет обвинительным; что Навального сошлют на 10 или 15 лет, на очередной срок по очередному выдуманному делу; что всем участвовавшим в этой специальной операции достанутся десятки миллионов от спонсоров-олигархов. Все эти дни мы каждый день освещали для вас этот вопиющий процесс над Навальным, потому что молчать и мириться с этой ситуацией нельзя. Мы требуем немедленного прекращения этого смехотворного, ничтожного процесса, который почему-то называется судом. А по факту является публичной расправой над главным политиком страны.
Свободу Алексею Навальному.
Мы — Россия — хотим быть нацией мира. Увы, мало кто назовет нас такими сейчас.
Но давайте хотя бы не станем нацией испуганных молчунов. Трусов, которые делают вид, что не замечают агрессивной войны, развязанной нашим явно безумным царьком против Украины.
Я не могу, не желаю и не буду молчать, глядя, как псевдоисторический бред о событиях 100-летней давности стал поводом для того, чтобы русские убивали украинцев, а те, защищаясь, убивали русских.
Двадцатые годы 21 века, а мы смотрим новости о людях, горящих в танках и разбомбленных домах. Смотрим по телевизору самые настоящие угрозы начать ядерную войну.
Я из СССР. Я там родился. И главная фраза оттуда — из моего детства — «борьба за мир». Я призываю всех выходить на улицы и бороться за мир.
Путин — это не Россия. И если есть что-то в России сейчас, чем можно гордиться больше всего, так это те 6835 человек, которые были задержаны, потому что — без всякого призыва — вышли на улицы с плакатами «нет войне».
Говорят, не может призывать на митинг тот, кто на него не пойдет и не рискует быть арестованным. Я уже в тюрьме, поэтому мне, кажется, можно.
Ждать нельзя ни дня. Где бы вы ни были. В России, Беларуси или на другой стороне планеты. Выходите на главную площадь вашего города каждый будний день в 19:00 и в 14:00 в выходные и праздники.
Если можете делать шествие — делайте в выходные. Да, в первый день может выйти мало народа. А во второй — еще меньше. Но мы должны, стиснув зубы и поборов страх, выходить и требовать прекращения войны.
Каждого арестованного должны сменить двое пришедших.
Если — для прекращения войны — мы должны забить собой тюрьмы и автозаки, мы забьем собой тюрьмы и автозаки.
Все имеет цену, и сейчас, весной 2022 года, эту цену должны платить мы. Больше некому. Давайте не «быть против войны». Давайте бороться против войны.
15 февраля в покровской колонии начался суд над Алексеем. По двойному делу о «мошенничестве» и «оскорблении суда» ему могут продлить срок еще на 15 лет. Публикуем речь, которую он произнес в первый день этого нелепого процесса.
Спасибо большое, ваша честь, за возможность высказать свое отношение к обвинению. Оно есть у меня. Я постараюсь высказать его довольно внятно и конкретно. Это займет какое-то время. Уважаемый прокурор, истекло уже больше часа. Я буду стараться говорить немножко громче — не думайте, пожалуйста, что я ору, просто мне сказали, что не слышно на трансляции, давайте погромче.
Как вы думаете, какую эмоцию я испытал, когда прочитал это обвинение здесь, в колонии? Гнев, или отрицание, или принятие? Что я почувствовал? Может быть, я разозлился на то, что вы сделали такое очевидно сфабрикованное дело? Нет. Ликование! Я, знаете, изображаю человека, который счастлив: он сидит в кресле вот так, развалился и, как Леонардо Ди Каприо в меме, шампанское держит. Я был счастлив, я на седьмом небе от счастья находился, и сейчас вы поймете почему.
Я веду свою политическую деятельность много лет единственным и, мне кажется, самым честным способом — собирая пожертвования с людей. Те, кто хочет, перечисляют мне деньги, те, кто не хочет, не перечисляют. Я никогда не брал ни копейки государственных денег и очень этим горжусь. И я, и мои коллеги — мы являемся теми самыми политиками, которые существуют исключительно потому, что у них есть поддержка. Довольно мы давно это делаем. Деньги мы собирали с 2011 года, и с того момента около 300 тысяч человек перечислили нам донаты. В среднем где-то около 500–600 рублей. 300 тысяч человек!
2011 год был достаточно давно — за это время, очевидно, какие-то люди разочаровались в моей деятельности, ну не понравилось, что я им сказал по какому-то их вопросу или еще что-то. Так случается. Сегодня ты голосуешь за одну партию, завтра ты голосуешь за другую партию. Сегодня нам нравится Навальный, завтра нам нравится Путин. Или наоборот, такое бывает. Поэтому, когда я заявил, находясь в Германии на лечении, что я возвращаясь в Россию, а в ответ мне СК заявил: «Мы тебя посадим за то, что ты похитил все пожертвования» и выпустил пресс-релизы, которые мы будем рассматривать на этом процессе, о том, что я похитил и потратил на свои нужны миллиард рублей... Потом был пресс-релиз о том, что я похитил 385 миллионов рублей. И так далее, и так далее.
Я понимал, что, конечно, очевидно им было… написать то, что мы получили в результате, но 300 тысяч человек! И мы знали, что они допрашивают всех сплошняком. По регионам все люди писали: «Нас вызывают на допрос». То есть всех, кто пожертвовал нам, а мы принимали все пожертвования безналично, и это списки всех жертвователей... Я понимал, что, наверное, довольно много людей, просто потому что они как-то разочаровались во мне или в моих коллегах, могут взять и написать заявление.
Ну так и что? После всех этих ваших «украл миллиард и потратил его на себя», «украл 300 миллионов и потратил на себя» — что вы принесли в суд? Вы в суд принесли в буквальном смысле материалы о том, что есть четыре человека. 300 тысяч жертвователей за все эти годы — и четыре человека написали заявления на два миллиона рублей.
Из которых один — это слесарь. Который в буквальном смысле, тут так написано, «я посмотрел ролики Навального, подумал, какой классный Навальный, а потом я взял миллион рублей — миллион двадцать тысяч рублей — и перевел Навальному». А спустя три недели слесарь подумал: «Нет, Навальный не классный, он меня обманул». И он пишет заявление, и на следующий день возбуждается уголовное дело.
И это говорит о том, что если кто-то когда-то меня спросит: ну какие доказательства ты предъявляешь в пользу того, что у нас Фонд борьбы с коррупцией — самая честная, самая прозрачная организация? Я скажу: мои доказательства — это материалы этого уголовного дела. И вы увидите, что каждый перевод зафиксирован. Здесь просто есть распечатки всех платежей по карточкам: моей, моей жены, моей дочери, большинства сотрудников ФБК.
Здесь же нет ничего. Есть два потерпевших, которых принесли сами вы, которые перечислили деньги, а потом так разочаровались, что принесли заявление, и есть два запуганных предпринимателя, находящихся под уголовными делами. И все.
Вы здесь произнесли фразу, что «похитили денежные средства для личных нужд». Но нет ни одного слова даже в вашем полностью, абсолютно сфабрикованном деле, нет ни одного слова о том, что хотя бы копейка из этих денег поступила ко мне. Что хотя бы копейку я или мои коллеги перечислили на свои нужды.
Поэтому, конечно, я испытал ликование, конечно, я испытал огромную благодарность к тем самым 300 тысячам людей, которых запугивали, уговаривали, и никто из них не написал заявление. Вам пришлось искать липовых подставных людей, чтобы перечисляли нам деньги, потому что из 300 тысяч людей никто не написал. Это лучшие люди. Конечно, я испытываю ликование. Я испытываю ликование, взвешивая нашу систему, при которой «китайская стена» между деньгами-пожертвованиями и личными деньгами ни разу не пересеклась и ни одна копейка никогда не ушла никому и никуда, кроме как на нашу деятельность.
Если что-то и есть полезное в этом деле — это то, что, действительно, это глобальный аудит всего, что делал ФБК, который полностью доказал, что мы делали абсолютно все верно, потратили все на ту деятельность, о которой и говорили, на антикоррупционную деятельность, и все мы делали очень хорошо и делали правильно. И наше движение — это потрясающая политическая сила, в которой можно найти 300 тысяч человек, которые тебя не продадут. Даже под нажимом и запугиванием следователей и всех остальных.
Что касается сути обвинения, она, конечно, заключается в том, что людям запрещается вести политическую деятельность без вашего разрешения. Без разрешения Кремля и всех остальных. Потому что, по сути, что я сделал? Люди поддерживают национального лидера Владимира Владимировича Путина. А я нет! И, наверное, никто не будет спорить с тем, что есть разные политики, люди разных взглядов, они голосуют за представителей разных партий, и я считаю, что у меня есть полное право выходить и заявлять политические требования. Потому что мне не нравится, что здесь происходит, я ненавижу то, что здесь происходит. Ставка фельдшера в колонии — 14 тысяч рублей, понимаете? Со всеми надбавками — 21 тысяча рублей в месяц зарплата. Нефть 93 доллара за баррель, Путин строит себе дворец за 100 миллиардов рублей, а фельдшер получает 21 тысячу. Здесь инспектор, здоровый мужик, получает 25. Поэтому опера ходят и локалки открывают, потому что текучка, потому что работать никто не хочет, потому что зарплаты нет. Вся Владимирская область корячится за 25 тысяч рублей. И мне это не нравится. Я имею право, чтобы мне не нравилось. Я не понимаю, как в стране, которая качает 20 лет нефть и газ, может быть такая нищета.
Поэтому я собираю тех, кому это тоже не нравится, я объединяю их в партию, объединяю в движение, я веду расследования того, куда украли деньги у фельдшера, куда украли деньги у этого инспектора, куда ваши деньги украли, и ваши деньги, и ваши, и мои, и пенсии, и все остальное. Да, мы это расследуем, и для расследований нужны деньги. Какой самый классный и честный способ? Наверное, если обойти людей, просто найти кого-то и сказать: как ты думаешь, на какие деньги должен существовать политик, на бюджетные? Он скажет: собирайте у тех людей, которым нравится этот политик. Я так и решил делать. И я делаю это и буду продолжать это делать. Не существует никакого другого способа нормальной политической деятельности, кроме как человек, который что-то заявляет, чем он доволен и недоволен, объединяет других, собирает с них деньги и продолжает деятельность.
Зал суда, судебное следствие… Давайте здесь проведем судебный эксперимент. Я вот вам сейчас говорю, уважаемый суд, уважаемый прокурор, можете записывать: в 16 часов 25 минут гражданин Навальный, находясь по адресу такому-то в колонии, призвал — вот сюда и вот сюда — всех сотрудников Фонда борьбы с коррупцией продолжать расследования, продолжать публиковать факты коррупции, находить, куда Путин, его группа, его родственники, его вторая жена, третья жена — куда они дели украденные деньги. Расследовать всех этих министров-единороссов, публиковать это, призывать всех остальных распространять это.
Я призываю всех, как там обычно — «неограниченную группу лиц», людей, граждан России я призываю делать нам пожертвования, чтобы финансировать эту деятельность антикоррупционную. Распространите как следует, потому что это моя политическая деятельность, и я борюсь, да, за то, чтобы сменить власть в стране. Я не хочу, чтобы в Кремле сидели эти люди. Они там десятилетиями сидят! Ну не может такого быть, что у нас каждый министр официально уже долларовый миллионер. Они воры. Я считаю, что они воры. Я прошу делать нам пожертвования, чтобы мы расследовали деятельность этих воров.
Я тогда на каждом новом судебном заседании буду даже рассказывать о кампании по сбору средств, назовем так: кампания судебных пожертвований. Можете возбудить на меня еще одно уголовное дело, прямо сейчас, понимаете? Как там — «имея преступный умысел на хищение средств, призывал делать фандрайзинг»? Вы можете это так назвать, еще одно дело, как я уже сказал, завести, что угодно можете сделать мне — я не вижу другого способа нормального, честного вести политическую деятельность, кроме как донаты. Если я считаю, что они воры, я об этом говорю, я доказываю, что они воры, я показываю это всем.
Я буду участвовать в выборах. Да, сейчас есть законодательство, которое для меня прописали, и вы все повторяете, что я не имею права участвовать в выборах. Не только не имею права участвовать в выборах — у вас в материалах написано, цитирую: «Волков сделал ложное заявление о том, что он глава штаба Навального». Ну отлично! То есть теперь даже вы лучше меня знаете, кто начальник моего штаба. Волков — ложный начальник моего штаба. Что угодно можно написать, но ведь есть простая вещь: я хочу участвовать в выборах. Я хочу, чтобы другие кандидаты участвовали в выборах. Я хочу, чтобы была партия, за которую можно голосовать. Я требую допуска на выборы и других людей, и себя. Что в этом несправедливого, что в этом необычного? Вы считаете, что меня нельзя допускать, а я считаю, что это незаконно и неправильно. А я хочу участвовать в выборах и ко всем вновь обращаюсь: если вы считаете, что я и такие, как я, могут участвовать в выборах, давайте вместе объединяться и действовать. Давайте поддерживать нас деньгами. Если нас не допускают — участвуйте в Умном голосовании, для того чтобы мочить единороссов, которые стоят за вами.
(Судья Котова: Алексей Анатольевич, мы сейчас слушаем ваше отношение к предъявленному обвинению…)
Так я об этом и говорю! Вот видите, прозвучало слово «Единая Россия» — и вы уже прямо сталкиваетесь с обвинением, уже ближе некуда. Потому что моя деятельность — это деятельность по организации людей, которым не нравятся «Единая Россия» и Путин, которые ненавидят «Единую Россию» и Путина, которые хотят отстранить от власти «Единую Россию» и Путина, потому что «Единая Россия» и Путин — это ограбление нашей страны.
Это объективный факт, понимаете? Это объективный факт нищеты. На Покров поглядите! Я Покров не видел… Меня все время возят, знаете, у меня окон нет в машине. Но вы же проехали по городу Покрову. В 100 километрах от Москвы — но вы же видели, что это просто бомжатник какой-то! Почему это происходит? Потому что такая власть. Я буду с ней бороться. Я не вижу другого способа. Я буду продолжать с ней бороться. И я не боюсь ни этого суда, ни колонии, ни ФСБ, ни химического оружия, ни Путина, ни всех остальных. Я не боюсь, потому что считаю унизительным и бесполезным бояться этого всего.
Плохо жить и смириться с этим всем. Смотреть на эту раздолбанную дорогу и смириться с ней, понимаете? Двадцать первый век! Ну да, дорога, конечно, дорога в Покрове — ее нет. Да почему ее нет? Ну да, 14 тысяч фельдшер получает. Да почему я должен это принять? Почему все остальные должны это принять?
Мы это понимаем, мы организовываем свою деятельность, и мы продолжим. И я считаю, что я имею право участвовать в выборах. Я буду этого добиваться. Может быть, я когда-нибудь в них буду участвовать, может быть, нет. Может быть, я какое-то место займу, может, не займу, но это будет зависеть от людей, от избирателей, которые за меня проголосуют, если я буду действовать правильно, или не проголосуют, если я буду действовать неправильно и неконкретно.
Я… даже не знаю, честно говоря, нужно ли мне комментировать другую часть этого экзотического дела, которая касается оскорблений. Я просто вдруг подумал, может быть, это для вас самих развлечение? Потому что, во-первых, объединение в одном деле мошенничества и оскорблений — это странно, во-вторых, вы читали эти оскорбления — как вы смех сдерживали? Значит, оскорбительная фраза: «Ваша честь, Вы нарушаете закон». Ваша честь, посмотрите, пожалуйста, там даже в тексте буковка «В» заглавная. Потому что очевидно, что по интонации фраза «Ваша честь, Вы нарушаете закон» — она оскорбляет кого-то? Нет. Мы с вами обсуждали сегодня допуск адвоката, я вам говорил: «Вы нарушаете закон». Вы мне говорили: «Нет, не нарушаю» — и ссылались на что-то. Мы поговорили. Это оскорбление судьи?
«Я жду, пока вы закончите». Это оскорбление кого? Прокурора, судьи? И, конечно, мое любимое: кавычки открываются — «боже мой» — кавычки закрываются. Боже мой, ваша честь, если вы каждого человека будете судить за «боже мой», я не знаю, что будет происходить. Тогда уже, если кто-то считает, что за фразу «боже мой» нужно судить, нужно было прописывать, что Навальный, находясь в таком-то месте в такое-то время, оскорбил Бога, потому что запрещено упоминать имя Господа нашего всуе. Кого я мог оскорбить фразой «боже мой»?
И я понимаю, зачем это сделано, потому что это такая попытка запугать, сказать, что если ты будешь что-то говорить, не будешь просто молчать, не будешь покорно кивать, не будешь заискивать, не будешь бояться нас, судей и прокурора с двумя, с тремя, с десятью звездами, то, значит, мы будем тебе клепать уголовные дела.
Да и плевать! Господи боже мой, клепайте! Я все равно не замолчу, понимаете? После того, как уже даже какие-то эфэсбэшники за мной ездили два года и травили химическим оружием, и я лежал в коме 20 дней, а потом еще 20 дней лежал в галлюцинациях, мне бояться вашего суда просто глупо. Я его и раньше не боялся, а теперь я точно не буду бояться.
Завершая свое выступление, я хочу сказать, что, конечно, мы по пунктам, вот просто по пунктам все это вранье разоблачим в ходе этого процесса. В общем-то, даже разоблачать нечего, вы говорите, что я тратил на личные нужды, здесь даже не упоминается ничего — просто ноль! Мы разберем все по пунктам и по пунктам все опровергнем.
Конечно, я понимаю — это не первый мой процесс, и я не наивный человек, — что приговор будет обвинительный, по нему будет достаточно большой срок. И смысл этого один. Раз я так оскорбил вашего темного лорда Путина, что не просто выжил, но и вернулся, ну вот он сказал: раз он считает, что он такой крутой — пусть тогда он сидит в тюрьме. Вернулся — и будет сидеть там пожизненно, и будет это дело, второе дело, третье, будет бесконечно увеличиваться срок. Ну что ж. Я считаю, что все равно моя деятельность, деятельность моих коллег важнее, чем просто конкретная судьба человека. И я считаю, что худшее, что я на самом деле могу сделать, настоящее преступление, которое я могу совершить, — это вас всех испугаться, и вас, и тех, кто стоит за вами. Я еще раз вам говорю, что я не боюсь, и я еще раз призываю всех остальных тоже не бояться, потому что бояться здесь нечего. Бояться нужно того, что мы всю жизнь проведем вот так, всю жизнь мы проведем в нищете, деградации, отсутствии перспектив и своим детям оставим в наследство вот это вот все — вот это холуйство, раболепство и то же самое тоскливое ожидание лучшей доли, которая не наступит никогда, пока у власти находится эта банда воров.
Почти десять месяцев назад произошло событие, которое навсегда останется в российской истории. Оно разделило правление Путина на до и после. Событие это вы отлично знаете: президент России приказал отравить своего главного политического оппонента запрещенным химическим оружием — «Новичком».
За прошедшие с тех пор месяцы мы слышали очень много версий и заявлений. Эти заявления менялись, накладывались одно на другое, противоречили друг другу, но поток их не иссякал. Отравления не было. Навальный отравился сам. Навального отравили соратники. Навального отравили западные спецслужбы. Немецкие партнеры не предоставляют нам биоматериалы. Это все провокация.
Тут возникает логичный вопрос. Согласитесь, странная ситуация: пять десятков стран, ООН, ОЗХО, ПАСЕ (членами которых Россия является) признали факт отравления Навального «Новичком». И только одна страна, та самая, которую обвиняют в этом отравлении, его отрицает. Даже у самого предвзятого человека здесь возникают сомнения: возможно, тут что-то не так. Как получилось, что весь мир говорит одно, а Россия другое? Заговор? Самая большая в истории антироссийская кампания? Может быть, стоит поверить российским чиновникам, что все не так однозначно?
Нет. Именно так. Все десять месяцев, прошедших с отравления, мы внимательно следили за ситуацией, собирали документы, судились, подавали жалобы и, конечно же, расследовали. Нам удалось найти много нового, многое удалось доказать. Все это мы покажем вам и, надеемся, окончательно ответим на все вопросы.
Читать дальшеКто-то в тюрьме встает на путь исправления, а я, очевидно, качусь по наклонной. С каждым днем я все более закоренелый преступник.
Вчера утром за мной пришел конвоир, отвел меня в комнату, где стоял самовар! Не шучу. И чашки для чая. Кроме самовара, в комнате был следователь по особо важным делам Главного следственного управления Следственного комитета России.
Он сообщил мне, что в нашей Россиюшке расследуют аж три новых особо важных дела. Ими занимается на самом высшем уровне 21 следователь. И преступник по всем трем уголовным делам я — Навальный Алексей Анатольевич.
Во-первых, я, по утверждению следователей, украл все пожертвования, отправленные вами в ФБК. Постановление на 3 листочках, доказательств вообще никаких. Просто написано «похитил». Вот и все. Че там доказывать, вы его фамилию видели? Против него любые дела можно возбуждать.
Во-вторых, против меня возбуждено дело по очень экзотической статье 239 — «Создание некоммерческой организации, посягающей на личность и права граждан». Следователи обвиняют меня в том, что я «побуждал граждан к отказу от исполнения гражданских обязанностей». Постановление тоже на 3 листочках, и из доказательств там есть то, что я без разрешения опубликовал фильм «Дворец Путина». Ха-ха-ха.
Ну и третье мое преступление, расследуемое самой высшей следственной инстанцией, — это оскорбление судьи Акимовой. Той самой тетеньки, которая вела сфабрикованное дело об «оскорблении ветерана», поразившее всех юристов страны. Как именно оскорбил, тоже не указано. Тоже просто «Навальный оскорбил — вот ему новое уголовное дело».
Так что не думайте, что я тут просто сижу в камере, пью чай и бездельничаю.
Мой мощный преступный синдикат растет. Я совершаю все больше преступлений. Все больше и больше следователей заняты мной, а не такой ерундой, как убийства, грабежи и похищения людей. Мы-то думали, для этого нужно Главное следственное управление и его «следователи по особо важным делам».
В общем, я гений и кукловод преступного мира. Профессор Навариарти 😉
Существуют обстоятельства, в которых нужно действовать быстро, иначе произойдет непоправимое. В такие моменты решения надо принимать мгновенно, потому что они решения могут изменить все. Сейчас именно такой момент.
Мы приняли решение не дожидаться сбора 500 000 человек на нашем сайте. События развиваются слишком стремительно и слишком плохо. Ждать и откладывать больше нельзя. Экстремальная ситуация требует экстремальных решений. Мы объявляем митинг сейчас.
Среда, 21 апреля, 19:00, центральные площади российских городов.
Вы когда-нибудь собственными глазами видели, как убивают человека? Видели. Вы видите это прямо сейчас. И как бы ни хотелось абстрагироваться, не думать об этом, поменять тему — это не отменит того факта, что Алексея Навального убивают. Страшным способом. На глазах у всех нас.
И перед каждым из нас, хотим мы этого или нет, встает вопрос: готовы ли мы сделать что-то, чтобы спасти жизнь человеку, который много лет рискует ею ради нас.
Фонду борьбы с коррупцией в этом году исполняется 10 лет. 10 лет назад мы собрались, чтобы рассказывать вам, как на самом деле на наши деньги живут проворовавшиеся, лживые единороссы. Мы навсегда изменили жизнь каждого чиновника, разворошили их уютные коррупционные гнезда. Им это никогда не нравилось, а сейчас они взбешены.
Все эти годы мы жили под максимальным давлением. Постоянные обыски, аресты, уголовные дела, блокировки счетов, ночные допросы, родственники в заложниках. Тем не менее даже под этим давлением нам удавалось выживать, и не только выживать: выходили новые расследования, наши кандидаты выигрывали выборы. Путин злился еще больше.
Ставки резко выросли в прошлом году, когда Навального пытались отравить «Новичком». Но он выжил, он расследовал свое отравление, поговорил с собственным убийцей, а потом вернулся в Россию, чтобы продолжать заниматься политикой. Путин не мог этого простить и сделал Алексея своим заложником.
Сейчас Навальный в колонии, и его жизнь висит на волоске. У него серьезные проблемы со здоровьем, но к нему не пускают врачей. Он уже несколько недель держит голодовку, требуя медицинской помощи. Состояние критическое. Мы не знаем, сколько он сможет выдержать. Но понятно, что времени у нас нет.
В пятницу 16 апреля прокуратура Москвы подала исковое заявление о признании ФБК и штабов Навального экстремистскими организациями. Если мы никак на это не ответим, нет никаких сомнений, что суд этот иск удовлетворит, и очень быстро.
Что это значит? Это значит, что нас, по сути, приравняют к террористам.
Это значит, что любой, кто скажет: «Я сотрудник штаба Навального» или «Я сотрудник ФБК», сядет в тюрьму на срок до шести лет. Это значит, что попытка продолжать нашу работу — например, выпускать новые расследования — приведет к тому, что любого, кто этим занимается, смогут посадить на 10 лет.
Просто вдумайтесь: вот есть «Хезболла», организация, на чьей совести десятки терактов. И ее приглашают в Москву на официальные переговоры. И есть ФБК и штабы, которые просто борются за то, чтобы в России соблюдались законы. Но этого делать нельзя. Теперь это экстремизм. Путин готов на равных разговаривать с убийцами, потому что он и сам убийца. Но он ненавидит тех, кто борется за свободу и кто хочет жить в счастливой России. И в этой ненависти он уже дошел до крайней точки.
Почему это случилось именно сейчас, легко понять. Доверие к Путину падает, влияние телевизора становится все слабее. Снижается уровень жизни, растут цены, а у людей открываются глаза. Рейтинг «Единой России», той самой партии, на которую опирается Путин, падает все ниже и ниже, в том числе благодаря нашей работе. Поэтому Путин пошел в отчаянную атаку.
Если мы сейчас промолчим, наступит самое темное время для свободных людей. Россия погрузится в полный мрак. Мирная политическая деятельность в России станет невозможной. Любой, кто не согласен с действующим режимом, будет признаваться экстремистом. Любой, кто не согласен с тем, что Путин с шайкой воров захватил власть, будет признаваться врагом государства.
Рассказывать о коррупции — это преступление. Бороться за свои права — преступление. Говорить правду — преступление. Каждый, кто хочет жить в свободной стране, — это потенциальный преступник. Любой, кто недоволен чем угодно, от гибридных войн до крошечных пенсий, — это преступник. Когда Путин решил объявить нас экстремистами, он фактически каждому из вас подал сигнал: вы опасные люди. Вы страшные люди. В России такие, как вы, просто не нужны.
Но нам нужна Россия. Мы хотим жить в счастливой стране, в которой нет политзаключенных, в которой политических оппонентов не убивают и не пытают в тюрьмах. Нам с вами некуда отступать.
В эту среду, 21 апреля, в семь вечера по местному времени мы призываем людей по всей стране выйти на митинги. Зовите всех знакомых и выходите на центральные площади. Приезжайте в самый большой город, в котором можете оказаться вечером в среду: из райцентра — в областной центр, из Подмосковья — в Москву.
Москва, 21 апреля, 19:00, Манежная площадь.
Санкт-Петербург, 21 апреля, 19.00, Дворцовая площадь.
Жизнь Алексея Навального и судьба России зависят от того, сколько граждан выйдет на улицы в эту среду. А три дня до митинга нужны для того, чтобы о нем узнали абсолютно все. Говорите о нем везде, где только можете. Разговаривайте со всеми, до кого сможете дотянуться. Вешайте листовки в подъезде, пишите посты в соцсетях, позвоните родным и расскажите им о том, что происходит. Абсолютно каждый сейчас может сделать что-то, чтобы спасти Алексея. Не упустите эту возможность, другой может уже не быть.
Когда-то, когда Алексей Навальный только начинал свой политический путь, он озаглавил свой блог так: «Финальная битва между добром и нейтралитетом». Сейчас, когда Путин во второй раз убивает Навального на глазах у всей России, а всех, кто против, власть записывает в экстремисты, мы вынуждены поправить этот лозунг. Предстоит очень тяжелая финальная битва между нормальными людьми и абсолютным злом.
Если вы не хотите, чтобы страна окончательно погрузилась во тьму, — у вас есть последний шанс этому помешать.